… Ануш–Истарган, по своему обыкновению, валялся на кушетке в доме своего отца, поигрывая с ножом с красивой костяной рукоятью.

За свою недолгую жизнь юноша уже перечитал все деревянные таблички и рукописные летописи в княжеском хранилище, каждый день оттачивал свое мастерство в стрельбе из лука и владении мечом и кинжалом, и все это лишь ради того, чтобы, возможно, стать сотником при своем брате. Если тот вообще не задумает убить или сослать его.

Ануш зевнул.

Он постоянно слушал отцовских звездочетов и военачальников, которые наперебой прочили его брату Оснаю великую судьбу, а на него не обращали никакого внимания. Ну, что ж, справедливости ради следовало отметить, что это было заслуженно – брат действительно отличался и военным талантом, и был прирожденным правителем – гордым, резким, властным, воинственным.

А он, Ануш, сколько бы ни читал и как бы внимательно он ни слушал своих разумных учителей, все знания тут же улетучивались у него из головы. И даже, несмотря на то, что его брат с большей охотой предавался охоте и развлечениям с красивыми женщинами, в нем всегда чувствовалось значительно больше силы и способности подчинить себе их непокорный народ, чем у Ануша. Впрочем, Анушу это было и не нужно, хотя он невольно постоянно сравнивал себя с братом. И, вероятно, Оснай тоже грешил этим, хотя и ни за что в этом бы не признался.

В любом случае, пока их отец еще был вполне здоров, и в силах возглавлять людей, и брат его был крепок, вынослив и искусен в военном деле, беспокоиться было не о чем – на его век хватит здесь правителей.

Ануш перевернулся на другой бок и прикрыл глаза. Солнце, пригревая, светило в окно, и пылинки кружились над деревянным полом, навевая дремоту.

— К вам просится какая-то женщина, господин.

Ануш от неожиданности сел на кушетке. Сон пропал сам собой.

— Женщина?

Он задумчиво почесал в затылке. К нему так редко кто-то просился, а тем более женщины, что это само по себе казалось чем-то из ряда вон выходящим.

Он протер глаза.

— А что за… женщина? – нарочито лениво поинтересовался он.

— Говорит, что она ученица старой Рахну.

— Рахну? -  Ануш нахмурился. — Она принесла мне какое-то предсказание? – а потом, подумав, добавил. – А что, у Рахну разве есть ученица?

— Она сказала, что будет говорить только с вами, господин.

— А… ну…. Пусть войдет.

— Может быть, вы сами выйдете к ней, господин?

— Нет, пусть сюда войдет, — сказал Ануш, снова опускаясь на кушетку. – Приведи ее. Если окажется, что дело неважное, получится, что я зря вставал вообще.

— Здравствуй, Ануш, — сказала Азузу. Он приоткрыл глаза.

— Здравствуй, — отозвался он. Интересно, эту женщину не обучали правилам приличия? Он, вообще-то, Ануш-Истарган, и для нее, скорее всего, «господин». — Мне сказали, что ты ученица ведьмы Рахну? – спросил он, садясь на кушетке.

Она пристально рассматривала его. Он был похож на своего отца и брата, такой же темноволосый, темноглазый, но что-то другое было в его чертах, что-то более тонкое, правильное, и темное, как у странной изящной остроносой птицы, и не такое резкое, как у его родичей.

— Ты, вероятно, похож на свою мать, — констатировала Азузу. Ануш пожал плечами.

— Так говорят, — сказал он. – Но я ее почти совсем не помню.

— Почему? – спросила Азузу, уже зная ответ.

— Она умерла, когда я был маленький. Отец считает, что я слабее брата, и меня нужно оберегать, — он пожал плечами. – Так ты ученица Рахну?

— В некотором роде, — улыбнулась Азузу, продолжая рассматривать его. Он, казалось, не замечал ее столь пристального внимания.

— И давно?

— Нет, недавно.

— А, тогда ясно, что я ничего о тебе не слышал. Ты принесла мне предсказание?

— Ты знаешь, мы кидали камни для твоего отца, — неопределенно ответила девушка. 

— Да? И что? – без особенного интереса спросил Ануш. И так было понятно, что предсказали камни – долгие годы правления Оснай-Баргана.

— Они сказали, что этим народом будешь править ты.

Ануш от неожиданности поперхнулся.

— Что? – переспросил он, закашлявшись.

— Этим народом будешь править ты, — ровным тоном повторила Азузу.

— А… отец знает? – Ануш даже привстал с кушетки.

— Говорят, ты много читаешь, — сказала Азузу.

— А что мне еще делать, — торопливо отозвался Ануш. – Так отец знает?

— Для тебя важно его мнение? – медленно спросила девушка.

— Конечно! – пылко воскликнул Ануш. – Но… я… он….

— Он не знает, — улыбнулась Азузу.

Ануш широко раскрыл глаза, пошатнулся и опустился на кушетку. Кровь прилила к его лицу.

— Нет, это глупости, — быстро проговорил он. – Все это глупости.

Он улегся обратно, и даже отвернулся, чтобы скрыть разочарование, отразившееся в его глазах.

— Рахну не открыла истинную суть предсказаний, — словно наслаждаясь его смятением, продолжала Азузу.

— Ну да, конечно, — глухо произнес Ануш. – Она всегда врет.

— А ты откуда знаешь?

— Догадался, — буркнул он. Потом, решив, что невежливо лежать спиной ко все еще стоявшей посетительнице, он снова повернулся и сел.

— А ты-то зачем здесь? – наконец спросил он, жестом указывая ей на кресло. Азузу даже бровью не повела.

— Я пришла за тобой.

— За мной?

— Камни сказали, что тебя нужно увести отсюда. Только человек, свободный от чужих ожиданий, способен возглавить этих людей в эпоху перемен. Эти перемены уже начались, — не обращая внимания на его вопрос, сказала Азузу.

— Что? – переспросил Ануш, очевидно, не особенно слушавший ее. — Как я должен толковать твои слова?

— Мои слова не нужно никак толковать. Они значат именно то, что они значат.  Твой народ ожидают перемены. Только человек, свободный от чужих ожиданий, сможет помочь ему выжить. Этот человек – ты. Так сказали камни. И камни сказали, что тебя нужно увести отсюда, — равнодушным тоном отчеканила она, заметив его невнимание.

— Прямо сейчас?

— Нет. Я даю тебе один день, чтобы привыкнуть к этой мысли, — спокойно произнесла она, уверенно разворачиваясь и направляясь к двери. Он проследил за ней удивленным взглядом.

— А потом ты должен будешь уйти со мной, — твердо сказала она. С этими словами она вышла вон.

Ануш молча почесал в затылке, а потом покрутил пальцем у виска.